«Живу с сжатым горлом на краю пропасти»
М.И. Цветаева
У людей есть странная мода – клеймить поэта после его смерти. Цветаева в этом смысле «подставилась» по полной, оставив нам письма и дневники.
Нам, таким «безгрешным» и скорым на расправу.
14 ноября 1919 года. Москва. Голод, холод, разруха. Цветаева принимает решение отдать в приют обеих дочерей – старшую Ариадну (Алю) и младшую Ирину. Выбор этот продиктован не эгоизмом, а единственной возможностью хоть как-то прокормить детей. Это выбор времени, но не ее выбор. В декабре забирает тяжело больную Алю с постоянной температурой сорок один, а 2 февраля в приюте умирает Ирина. На похороны дочери Марина Ивановна не поехала. Два с половиной месяца… От надежды, через дикий страх потерять Алю, к кромешному ужасу – смерти младшей дочери. Не успела, не смогла, потеряла…
Две головки мне дарованы.
Две головки мне дарованы.
Но обеими — зажатыми —
Яростными — как могла! —
Старшую у тьмы выхватывая —
Младшей не уберегла.
Две руки — ласкать-разглаживать
Нежные головки пышные.
Две руки — и вот одна из них
За ночь оказалась лишняя.
Светлая — на шейке тоненькой —
Одуванчик на стебле!
Мной ещё совсем не понято,
Что дитя моё в земле.
Через год, в феврале, она напишет Сергею Эфрону: «Не вините в бессердечии, я была безоружна перед смертью…». Великий русский поэт был поставлен в невыносимые условия, в которых вообще невозможно было выжить. Особенно ей, с ее психикой, с ее ментальными особенностями, с ее абсолютным отсутствием опыта выживания, с ее неадаптивностью.
Укорять Марину Ивановну в том, что она плохая мать, может только человек абсолютно не представляющий и не понимающий логику женщины, живущей в определенном градусе. Мы яростно стараемся защитить себя и ныне живущих от подлога и клеветы, но как быть с теми, кто защитить себя уже не может?
Бытует мнение, что Цветаева не нуждается в защите, как великий русский поэт, но мне все-таки кажется, что нуждается. Быть матерью в годы войны и революции — это не просто проявление социального участия, это ежедневное балансирование на границе выживания. Цветаева нуждается в защите, потому что мы не можем с полным пониманием судить тех, кто жил в годы краха империи и человечества. Творец и мать, она делила свою жизнь между стихами всего мира и внешними потрясениями. Нам удалось увидеть в поэтах символы, забывая о том, что за их великими строками всегда стояла простая человеческая жизнь, со своей болью, потерями и страхом. Мы не имеем права судить ее из нашего сытого и благополучного «сегодня». Ее трагедия- это трагедия эпохи, под жернова которой попали абсолютно все. Трагедия, в которой полезно узнать себя. Ведь что мы знаем о настоящем бессилии? Страдать и сокрушаться? А уж тем более, осуждать- бессмысленно. Кто был бы готов помочь ей, если бы жил с ней в одно время?
Она, подарившая нам бесценные стихи, переживала муки голода, смерти и лютого одиночества. И тем не менее, все про себя знала:
Пригвождена к позорному столбу
Славянской совести старинной,
С змеёю в сердце и с клеймом на лбу,
Я утверждаю, что — невинна.
Это всегда такая странная штука- когда человека пытаются разделить. Препарировать. Разобрать на части, назначить это лучшим, а вот то-вредным. Такой подход вызывает во мне огромный внутренний протест, ведь для нас очень важно увидеть живого человека, который стоит за текстом, понять, как он устроен. Какая сложная сборка, какая особенная оптика позволила ему услышать и передать музыку сфер именно так, через эти образы, ритм, форму. «Цветаева- гениальный поэт, а вот мать из нее-не очень». Когда я слышу и читаю подобное, мне остается только пожалеть человека, чья узость сознания не позволяет увидеть живого проводника Творчества. Проживи гений свою жизнь идеально и образцово, не было бы этих полутонов, объема и глубины в их текстах. Не было бы мурашек у нас.
Дар неразрывен с Путем, поймите это. Настройка инструмента- это реальная жизнь автора. Он звучит так, потому что прошел через испытания, получил вот такие знания и уроки, заплатил цену. Никому нельзя запретить обсуждать. Можно обсуждать. Другой вопрос- для чего? Обсуждать людей, которые жили и любили на градусе совершенно ином, нежели человек «бытовой», обыватель. Обсуждая такие личности, как Марина Ивановна Цветаева, нельзя забывать о степени их уязвимости, потому как каждое их действие, каждый помысел находится под таким микроскопом, что человек абсолютно «раздет» перед толпами людей, которые будут это внимательно разглядывать. Поэтому, какие бы то ни было осуждающие ноты в адрес Марины Цветаевой, вызывают у меня сожаление и непонимание.
Вспомнился Бродский – «Из всех частей тела наиболее бдительно следите за своим указательным пальцем, ибо он жаждет обличать».
Что же мне делать, певцу и первенцу,
В мире, где наичернейший — сер!
Где вдохновенье хранят, как в термосе!
С этой безмерностью
В мире мер?!
Марина Цветаева
Она не снисходила. Не снизошла и теперь. Перед сытыми и довольными потомками. Это мы обязаны защитить ее имя и не позволить поливать грязью наше достояние – величайшего трагического поэта эпохи.
